Как хорошо и как приятно жить братьям вместе! (Пс. 132)
Святые отцы называют монастырь «небесной дверью», вводящей в Царство Небесное. Монастырь это место святое, дом Господень и, по словам прп. Иоанна Лествичника, земное небо.
Вступая в такое «ангелоподражательное жительство» человек прославляет Бога, посрамляет лукавого, спасает свою бессмертную душу и созидает тело Церкви Христовой.
В вопросо-ответах чина монашеского пострига кратко описываются основные черты монашеского жительства, которое зиждется на:
1) желании подвига,
2) свободном произволении,
3) послушании и следовании руководству «честна́го отца», которым является игумен.
Всякий православный монастырь – это подлинная семья, в ее центре – отец, окруженный детьми, а матушка – обращение к игумении или жене священника. В монастыре все совершается в подражание Христу и Его апостолам – так, как было при земной жизни Христа. В центре общины стоит игумен и отец братства, который должен заботиться обо всем, что касается монастыря и братства, начиная от самых простых, земных вещей и до вещей самых сложных, духовных, небесных.
Таинство монашеской жизни — это поистине таинство отцовства, послушания, подражания Самому Господу, Который был послушен даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8). Когда мы со всей свободой отдаем себя под духовное руководство другому человеку, тогда приходит Божественная благодать и открывает нам небесные таинства: таинство молитвы, сокровенного вездеприсутствия Господа, таинство смирения и терпения, любви и милости, трезвения и духовного созерцания.
Все приходят в монастырь с одной целью – очиститься от страстей, достигнуть действием Божественной благодати просвещения ума и обожения. Все приходят или, во всяком случае, должны приходить только ради любви ко Христу, ибо именно это составляет первую, главнейшую заповедь Божию: Возлюби Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всего разумения твоего и от всей души твоей (Мф. 22, 37). А сверх того еще и возлюби ближнего своего как самого себя (Мф. 22, 39), что служит естественным следствием и свидетельством исполнения первой заповеди.
Намереваясь стать монахом или уже им став, человек совершает сильнейший рывок, предельно напрягает все силы, вложенные в его существо, чтобы отказаться от мира и от всего мирского: родителей и родственников, друзей и знакомых и даже от самого себя. Категоричное слово Господа: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (Лк. 9, 23)», – звучит для будущего монаха как непререкаемый закон. За исполнение этого слова ему предстоит бороться всю жизнь.
Заповедь «отвергнись себя» представляется человеку бездной, которую ему надо преодолеть. Нередко, пытаясь перепрыгнуть через эту бездну, он оказывается в непростых, поистине трагичных условиях, и тогда удержать его от падения могут только вера во Христа и Его любовь. Как говорил один современный старец, первое испытание – это заповедь отвергнуться отца и матери, еще же и души своей, и это первая пещь искушения, в которую попадает желающий монашествовать. Если же ему удается это исполнить, то, как жаждущий олень, он спешит к месту своего покоя и предает себя ради любви Христа в руки игумена, отца своей новой семьи о Христе, то есть монашеского братства. Главное в жизни нового монаха – видеть перед собой игумена, ставшего для него отцом и старцем.
Человеку, пришедшему в монастырь с намерением стать монахом, нужно много потрудиться, проявить великое самоотвержение и достаточно долго заниматься возделыванием своей души, чтобы научиться мыслить по-монашески и оставить мирские привычки. Он должен осознать, что больше не властен над самим собой, но добровольно предал себя в послушание своему духовному отцу.
Внешнее поведение – тишина. В отношениях игумена и послушника важно, с каким расположением послушник предает себя в руки духовного руководителя. В монастыре имеет место добровольное отречение от собственной воли и доверие игумену, плодом чего является глубокая духовная любовь.
Недостаточно просто телом находиться в монастыре и бесцельно проводить время своей жизни. Подлинная монашеская жизнь состоит в отвержении своего образа мыслей, откровении помыслов, отречении от собственной воли с радостью и любовью, принятии монашеских духовных начал.[1]
Дух монаха всегда должен гореть любовью к Богу; даже когда работает он руками, его ум пребывает в Боге. Как Святые Апостолы говорили слово к народу, но душа их вся была в Боге, ибо Дух Божий жил в них и управлял их умом и сердцем, так и монах духом созерцает величие Божие. Он во всем хранит совесть свою чистою: как бы брата чем не оскорбить; как бы Духа Святого в себе не опечалить каким-нибудь плохим помыслом. Он смиряет душу свою, и смирением отгоняет врагов от себя и от тех людей, которые просят его молитв.[2]
Некоторые монахи бывают немирны и выставляют причины: или послушание нехорошее, или келия плохая, или старец с тяжелым характером. Но не понимают они, что не келия виновата, и не послушание, и не старец, а душа больная. Горделивой душе ничто не нравится, а смиренному все будет хорошо. Если начальник плохой, то молись за него, и в душе у тебя будет мир. Если келия плохая, или послушание не нравится, или болезнь тяготит, то помышляй сам в себе: «Господь меня видит и знает мое положение; стало быть так Богу угодно», и будешь мирен.
На вопрос митр Афанасию, что делать, если не чувствуешь единения с сестрами? Он ответил: «Исходя из своего небольшого опыта, я могу сказать, что обычно в таких случаях виноват бывает не монастырь и не братство, но мы сами, наши порочные желания и страсти. Я советую обратиться к духовным врачам, раскрыть перед ними все свои переживания, исполнить их советы, и тогда все встанет на свои места и все будет хорошо».
Душа если не предастся воле Божией, нигде не будет мирна, хотя бы несла великий пост и молитву творила. Кто обвиняет людей за то, что они его укорили, тот не знает, что душа у него больная, а не укоризна виновата. Кто любит исполнять свою волю, тот совсем не мудр, а кто послушлив, тот скоро преуспеет, потому что любит его Господь.
В ком есть хоть малая благодать Святого Духа, тот любит всякую власть, поставленную Богом, и с радостью повинуется ей во славу Божию. В Церкви нашей это познано Духом Святым, и Отцы об этом написали.[3]
Невозможно сохранить мир душевный, если не следить за умом, т.е. если не будем отгонять мысли, неугодные Богу, и наоборот, держаться мыслей, угодных Богу. Надо умом смотреть в сердце, что там делается: мирно или нет. Если нет, то рассмотри, в чем ты согрешил.
Для мира душевного нужно быть воздержным, потому что и от нашего тела теряется мир. Не должно быть любопытным; не нужно читать ни газет, ни мирских книг, которые опустошают душу и приносят уныние и смущение.
Не осуждай других, потому что часто случается, что, не зная, говорят о человеке плохо, а он по уму подобен ангелам. Не старайся знать чужих дел, кроме своего; заботься только о том, что тебе поручено старцами, и тогда за послушание Господь будет помогать тебе Своею благодатью, и ты увидишь в душе своей плоды послушания: мир и постоянную молитву.
Благодать Божия в общежитии больше всего теряется за то, что мы не научились любить брата по заповеди Господней. Если брат твой нанесет тебе оскорбление, и ты в эту минуту примешь на него гневный помысел, или осудишь его, или возненавидишь, то почувствуешь, что благодать ушла и мир пропал. Для мира душевного – нужно душу свою приучить, чтобы она любила оскорбившего и сразу молилась за него. Не может душа иметь мира, если не будет всеми силами просить у Господа дара – любить всех людей. Господь сказал: «Любите врагов ваших» (Мф.5:44), и мы, если не будем любить врагов, то и мира в душе не будет.[4]
О не говорить о третьих лицах.
Послушанием хранится человек от гордости; за послушание дается молитва; за послушание дается и благодать Святого Духа. Вот почему послушание выше поста и молитвы.[5]
Самая большая опасность для единства монастыря – это своеволие, особножительство, то есть когда каждый делает что хочет, не слушается игумена и живет по своему уставу. Это является для братства величайшей опасностью. Конечно, есть и многое другое, но святые отцы говорят о том, что своеволие – это самая главная проблема для киновии.
Святой прп. Силуан Афонский говорит, что все страдания на земле попускаются за то, что мы не любим брата. Господь говорит: «Любите друг друга и будете Мои ученики». За любовь к брату приходит любовь Божия. Сладка любовь Божия; она есть дар Духа Святого и в полноте познается только Духом Святым. Но есть средняя любовь, которую имеет человек, когда старается соблюдать заповеди Христовы и боится, как бы чем не оскорбить Бога; и это хорошо. Надо каждый день понуждать себя на добро и всеми силами учиться смирению Христову.[6]
Монаха борют всегда два помысла. Один говорит: ты – святой, другой: ты не спасешься. Оба эти помысла от врага, и нет в них истины. Но ты думай: я – великий грешник, но Господь Милостивый, Он много любит людей, и простит мне грехи мои.
Верь так и будет тебе это: простит Господь. Но на подвиги свои не надейся, хотя бы ты и много подвизался. Так не за подвиги наши, а туне, по благости Своей, милует Бог. Господь хочет, чтобы душа была смиренна, незлобива, и всех с любовью прощала: тогда и Господь простит с радостью. Господь любит всех, и мы должны подражать Ему и любить всех, и если немощны, то просить, и Господь не откажет и поможет Своею благодатью.[7]
[1]Архимандрит Алексий, игумен монастыря Ксенофонт, гора Афон
[2] Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 361
[3]Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 363
[4]Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 364
[5]Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 371
[6]Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 373
[7]Старец Софроний Сахаров. Старец Силуан Афонский. С. 386